В начале июня (в ночь с 6 на 7 июня) 2025 года в южной столице Кыргызстана — городе Оше — был демонтирован один из последних и самый высокий памятник Владимиру Ильичу Ленину в Центральной Азии.
Демонтаж произошёл ночью, без публичных объявлений и официальных комментариев. Эта тихая, почти скрытая операция символизирует не просто снос бетонной конструкции — она становится метафорой глубоких политических и идеологических изменений, происходящих на постсоветском пространстве.
Символы советской эпохи — от уличных названий до монументов — всё чаще становятся объектами демонтажа, переработки или забвения. Но снос Ленина — это всегда не просто «технический акт».
Это политический жест, за которым стоит целая идеологическая установка: от желания пересмотреть собственное прошлое до попыток вписаться в новые, внешне задаваемые стандарты идентичности.
Почему именно сейчас Кыргызстан решился на этот шаг? Кому мешают памятники, и почему борьба с ними не утихает десятилетиями после распада СССР? Какой след за собой оставляет «ленинопад», и почему Китай, несмотря на модернизацию и рыночные реформы, не стёр Ленина из своего символического поля?
На эти вопросы мы попробуем ответить, рассматривая демонтаж памятника не как исключение, а как часть широкой борьбы за историческую память и культурное самоопределение на постсоветском пространстве.
Тихо, под покровом ночи — как исчез Ленин
Ночью, без предупреждений и заявлений, из центра Оша исчез самый высокий памятник Ленину в Центральной Азии — 26-метровая скульптура советской эпохи работы Николая Томского. Весом в 7,5 тонн, монумент был демонтирован с помощью двух кранов.
Мэрия города, под чьим фасадом он стоял с 1985 года, предпочла не комментировать демонтаж. Как отметили пользователи соцсетей, всё происходило «под покровом темноты», словно это было не решение властей, а секретная операция.
Формально — никакой юридической процедуры не представлено. Решение не обсуждалось публично. Ни парламент, ни Минкульт, ни мэрия не взяли на себя ответственность за этот акт. Всё это вызывает закономерный вопрос: кому понадобилось демонтировать Ленина именно сейчас?
Ранее вопрос о демонтаже памятника Ленина обсуждали в Бишкеке. По всей видимости, все проблемы в республике решены и руководство решилось взяться за утилизацию исторического прошлого. При этом правительство страны объявило памятник частью истории страны и приняло специальный закон по его охране.
Кыргызстан на сегодня пока еще остается единственной страной Центральной Азии, где в столице (Бишкеке) сохранился памятник Владимиру Ленину.
Этот памятник был установлен в Бишкеке на центральной площади в 1984 году. В 2003 году его перенесли на Старую площадь перед зданием правительства. Сегодня правительство заседает в новом белом доме.
«Ленинопад» как маркер политической идентичности
Снос памятников в постсоветском пространстве всегда был больше, чем просто вопрос градостроительства. Это — символический акт переопределения идентичности.
Как отмечает профессор Европейского университета во Флоренции Александр Эткинд: «Памятники стоят прямо перед нами. Политическая борьба фокусируется на них, потому что это легче всего. А бороться надо с институтами, с лицами, с идеями».
Памятники Ленина, в частности, стали фронтом этой символической войны. От Украины до Грузии, от стран Балтии до Молдовы, их снос становится частью политического жеста: демонстрации разрыва с советским прошлым.
По статистике, в Украине после 2015 года памятников Ленину не осталось совсем — они были либо демонтированы по законам о декоммунизации, либо разрушены стихийно.
В отличие от Украины, в Кыргызстане процессы «ленинопада» были вялотекущими. Ош оставался последним крупным городом региона, где Ленин стоял в центре.
В 2024 году директор Ошского музея изобразительных искусств Бактыгуль Мидинова напоминала: «Ош — единственный город в регионе, где ещё стоит Ленин». Теперь и эта глава закрыта.
Кому мешает Ленин? Политика памяти и внешнее давление
Снос памятника — акт, имеющий не только локальное, но и международное измерение.
Как утверждает российский политолог Никита Мендкович, решение в Оше лоббировалось на уровне парламента, а ключевую роль в нём сыграл спикер ЖК Нурланбек Тургунбек уулу (Шакиев), которого аналитики называют националистом с прозападной ориентацией.
Мендкович делает резкий вывод: «Мы хорошо помним, какие процессы начинаются с “ленинопада”. Вопрос не только в памятнике. Это вопрос политической ориентации страны. Если государство официально отказывается от символов единства с историей, значит, оно ищет другие, и чаще всего — импортные».
И действительно, поддержка инициатив, связанных с «декоммунизацией», регулярно звучит со стороны западных структур — от USAID до немецких фондов.
Это часть стратегии культурной дерусификации постсоветского пространства, направленной на то, чтобы выстроить новые нации без общей исторической памяти с Россией или СССР.
На случившееся уже отреагировал депутат ЖК Исхак Масалиев. У себя на странице в соцсетях он написал следующее:
«Позор! Даже жителей города не спросили. Вот так пытаются заставить нас забыть нашу прошлую историю. Это то, что называется Манкурт. Наоборот, стоит ли говорить о достижениях, которые принесла нашему народу советская власть!?! Мы начинаем ощущать последствия необразованности — закон защищает – нам все равно, мы хозяева! Позор вам, братья… От людей перешли к памятникам…»
А как в Китае? Ленин как учебник, символ — и даже музейный объект
Контраст Китая с постсоветскими странами Центральной Азии — поразителен. В КНР марксизм‑ленинизм остаётся официальной идеологией, и в ряде общественных пространств Ленин сохраняет свой символический вес. Он не исчезает — наоборот, принимается в историческом, образовательном и культурном контексте.
По информации о сотрудничестве между Ленинским мемориалом в Ульяновске и Мемориалом Мао Цзэдуна в Шаошэне, Китай активно участвует в выставочной и научной деятельности, посвящённой Ленину и Мао.
В рамках таких программ даже планировались интернет‑мосты на дни рождения вождей, обмен фотодокументальными экспозициями, научные конференции и обмен сувенирами.
Показательно, что в 2006 году китайский Шэньчжэнь, ставший партнёрским городом Ульяновска, получил шестиметровую мраморную фигуру Ленина, установленную рядом с Академией государственной службы. Это не анонимный бюст, а крупный монументальный объект — символ знаковой дружбы и уважения.
То есть для китайцев Ленин — не миф, не символ тоталитаризма, не обвинитель, а учёный-основатель мирового марксизма и символ революционной преемственности, как Мао и Маркс.
Китайская логика проста: революционное наследие не препятствует модернизации. Мао — в мавзолее, Маркс — в учебниках, Ленин — как пример и предмет исследования. Это позволяет китайским студентам изучать экономику Силиконовой долины, осваивать космос и не отрицать собственное прошлое.
В отличие от демонтажей и запретов, Китай демонстрирует, что можно работать с историей осмысленно, а не ломать её физически.
Конец формы
Почему Центральная Азия не может идти по такому пути? Почему снос — это единственный способ работать с историей?
Опыт Центральной Азии: от забвения к перемещению
В постсоветской Средней Азии подходы к памятникам Ленина различны:
— В Таджикистане последний памятник снесли в 2008 году, заменив его монументом персидскому поэту Рудаки. — В Казахстане часть памятников перенесли в «парки советской скульптуры» — формируя новую культурную рамку, но без уничтожения.
— В Узбекистане и Туркменистане памятники Ленина исчезли почти полностью. — В Кыргызстане до последнего сохранялись единичные памятники — в Бишкеке, Токмаке, Караколе и Оше. Теперь список стал короче.
Некоторые страны региона выбирают компромисс: перенос памятников из центра города в музейные или мемориальные зоны, как в Караганде или Душанбе. Это путь зрелых обществ, которые умеют работать с собственной памятью, не стирая её.
Заключение: Ленин — не проблема. Проблема — в страхе перед прошлым
Снос памятников Ленину — это не вопрос эстетики. Это вопрос, как страна относится к своей истории. История, даже спорная, не исчезает с разрушением монумента. Её можно изучать, объяснять, критиковать — но нельзя выкорчевывать, как сорняк. Потому что она обязательно вернётся. В другом виде. С другими символами. С другим подтекстом.
Если Китай может жить с Лениным в учебниках и памятниках — может и Центральная Азия. Но только в том случае, если она решит строить собственную идентичность, а не заимствовать чужую под видом «освобождения от прошлого».
ИА Караван Инфо, Эраст Попович.