После Двенадцатидневной войны между Израилем и Ираном региональный баланс серьёзно изменился. Утрата Тегераном прежней «стратегической глубины» создала ситуацию, которой воспользовался Китай.

Пекин действует прагматично: закупает значительную часть иранской нефти, интегрирует Иран в проект «Один пояс, один путь» и постепенно сокращает прежнюю дистанцию в военной сфере.

Существуют признаки углубления сотрудничества — от поставок компонентов двойного назначения, включая элементы ракетного топлива, до передачи систем ПВО. Однако полный масштаб поддержки остаётся неясным.

Китай не разделяет идеологию Тегерана и не стремится к прямой конфронтации с Израилем или Западом. Иран для Пекина — инструмент давления и расширения влияния.

Одновременно Пекин поддерживает контакты с Саудовской Аравией и ОАЭ, продвигает инфраструктурные проекты в Персидском заливе и укрепляет позиции в израильской экономике.

Это типичный пример «многовекторной» стратегии. Главная мотивация Китая — осторожность: ядерная и экспансионистская политика Тегерана потенциально угрожает стабильности энергетических поставок и проектам «Один пояс, один путь».

На этом фоне Тегеран ощущает дефицит надёжных партнёров. Китай компенсирует этот провал прагматично, но дозированно, чтобы не создать неконтролируемого регионального игрока у своих западных границ.

Для США и Израиля это открывает окно возможностей. Усиление издержек для Пекина за военную поддержку Ирана — через дипломатический нажим, санкции, а также акцент на репутационные риски отношений с государствами Залива и Израилем — может удерживать Китай в рамках «управляемого вовлечения».

Стратегическая цель — превратить осторожность Пекина в фактор сдерживания Тегерана: не разрушать Иран, но и не допустить разжигания региональной эскалации или ускорения ядерного рывка.

Политобозреватель ИА Караван Инфо А.Эркинбаев