Чтобы понять, почему история интерпретируется по-разному, нужно прежде всего определиться с терминами. История — это объективная цепь событий прошлого, изменить которые невозможно. Но отношение к этим событиям всегда субъективно: мы рассматриваем их через призму настоящего, под влиянием определенной эпохи.

Такую точку зрения в ходе круглого стола в Бишкеке: «Исторические нарративы в странах Центральной Азии: вызовы современности» озвучил кандидат политических наук Сергей Кожемякин

По его словам, как писал Ленин, в обществе, разделенном на классы, беспристрастной социальной науки не бывает. История, как социальная наука, неизбежно отражает интересы тех, кто находится у власти. «Историю пишут победители» — в этом выражении есть доля правды.

«Интерпретация прошлого — это не произвольная игра: она подчинена интересам правящих групп через учебники, образовательные программы и информационную сферу. История становится инструментом легитимации власти, а примеров такой практики множество», — добавил политолог.

Советская историческая наука основывалась на историческом материализме: развитие общества определялось не отдельными личностями, а общественно-экономическими отношениями. История рассматривалась как борьба классов, с акцентом на революционные движения и освободительные процессы. Сегодняшнее общество отрицает эти идеи: нынешняя историческая наука стремится скрыть классовые противоречия и представить историю как набор эпизодов и деяний отдельных «героев». Такая подача отлично вписывается в клиповое мышление, характерное для общества потребления.

На постсоветском пространстве наблюдается переход от советской науки к современным буржуазным интерпретациям. Поколения, уважительно относящиеся к советскому прошлому, сталкиваются с переосмыслением истории: Великая Отечественная война и значимые фигуры советской эпохи представляются через призму «национальной» или «героической» исключительности, часто отделенной от общесоветского контекста. Примеры: Рашидов в Узбекистане, Раззаков в Кыргызстане, Кунаев в Казахстане.

Советская власть изображается как препятствие, а победы народа — как случайное достижение, вопреки системе. Герои прошлого превращаются в национал-патриотов, якобы терпевших гонения со стороны Москвы. Аналогично, реабилитация басмачей и антисоветских элементов подчеркивает «борьбу с центром», скрывая их связь с дореволюционной или советской системой.

Эти процессы не ограничиваются постсоветским пространством. Международная повестка и внешние влияния усиливают тенденцию к переосмыслению истории. Пример: современные учебники и публикации подчеркивают «правильное» национальное прошлое, отодвигая советские события на второй план.

В Турции, например, историческая интерпретация саков как тюркоязычного народа служит легитимации пантюркистских идей и внешнеполитических притязаний Анкары.

Что делать в такой ситуации? Чистой истории вне общества не существует. Борьба за справедливую, честную и объективную историю требует построения честного общества. Обеспечивая условия для справедливого общественного устройства, мы создаем основу для правдивого и объективного исторического знания.

Интерпретация истории в постсоветских странах является инструментом легитимации власти. Переосмысление советского прошлого, Великая Отечественная война, герои советской эпохи и антисоветские движения часто подаются в новом контексте, соответствующем интересам современных элит.

Международные влияния, образовательные программы и медийные интерпретации усиливают эти процессы. Политологи подчеркивают, что формирование объективного исторического знания невозможно без критического анализа и создания справедливого общества.