Вашингтон долго смотрел на Центральную Азию как на дальний коридор к Афганистану — важный, но не самостоятельный. Теперь же регион превратился в полноценную фигуру на большой шахматной доске мировой политики.
Встреча «С5+1» между Дональдом Трампом и лидерами центральноазиатских стран стала сигналом: игра изменилась, ставки выросли, а Центральная Азия вышла из тени.
То, что регион становится авангардом подтвердила и недавняя седьмая Консультативная встреча глав стран региона, которая прошла в Ташкенте. По ее итогам было принято решение включить и Азербайджан. США готовят трансформировать формат из С5+1 в 6+1. Баку станет связующим звеном с регионом и Европой через «Мост Трампа» (Зангезурский коридор).
Главное — Центральная Азия перестала быть лишь «производной» афганского досье и превратилась в ключевой элемент американских расчётов по трём направлениям: Китаю, Украине, Афганистану и новой архитектуре Ближнего Востока.
Её новое значение — не случайность, а результат тектонических сдвигов. Мир входит в эпоху конкурирующих имперских проектов, и каждая держава ищет слабые места соперника. В стратегии США таким «тонким местом» Китая становятся его западные границы — там, где политическая вертикаль Пекина соприкасается с Центральной Азией.
Американская логика проста: если морское давление не ломает Китай, можно ударить по «ахиллесовой пяте» — Синьцзяну и Тибету. Китайские аналитики называют этот маршрут «линией жизни», и именно по нему сегодня направлены американские интересы.
Но геополитика — не только карты и стрелки. Это ещё и экономика. Центральная Азия давно стала мировой сокровищницей редкоземельных металлов — тех самых ресурсов, без которых невозможны ни смартфоны, ни ракеты, ни микрочипы.
В эпоху технологических войн каждый грамм этих минералов превращается в политический аргумент. И если Китай закрепится в регионе, США рискуют оказаться в зависимости от своего главного соперника.
Афганистан, о котором мир вроде бы «забыл», также возвращается в американские расчёты. База Баграм вновь звучит в выступлениях Трампа — как будто эпоха 2000-х не закончилась. Для Вашингтона это не просто аэродром, а рычаг влияния на Пекин. Центральная Азия в этом контексте становится логистическим мостом: без неё невозможно ни воздействие на Китай, ни влияние на Кабул.
Украинский кризис усиливает эту тенденцию. Неспособность США выстроить предсказуемые отношения с Москвой толкает Вашингтон к созданию нового рычага — центральноазиатского. Отсюда — повышенное внимание к редкоземам, нефтепроводам, транзиту, энергетике.
Даже Ближний Восток неожиданно переплетается с центральноазиатской повесткой. Казахстан присоединился к Соглашениям Авраама, и теперь именно страны Центральной Азии формируют новую архитектуру американского влияния в регионе, где ставки измеряются не только нефтью, но и безопасностью.
Центральная Азия перестала быть геополитической окраиной. Теперь это — узловой элемент глобальной стратегии США, связующий приоритеты Вашингтона, среди которых управление Афганистаном и построение новой ближневосточной архитектуры.
Успех или провал американской политики в отношении глобальных соперников во многом зависит от того, сможет ли Вашингтон закрепиться в Центральной Азии.
Политобозреватель А. Эркинбаев
Фото: пресс-служба Белого дома