Индия меняет игру: зачем Дели строит стратегический плацдарм в Центральной Азии

Центральная Азия перестаёт быть периферией и становится ареной борьбы за будущее Евразии.

Индия выходит на этот рубеж с цифровыми технологиями, солнечной энергетикой и предложением альтернативы — не китайской, не западной, а своей.

Новая встреча министров иностранных дел Индии и стран Центральной Азии обозначила не просто региональное партнёрство — она зафиксировала смену роли: от наблюдателя к стратегу. В условиях геополитических сдвигов Дели бросает вызов не только Пекину, но и Москве — предлагая региону цифровую модернизацию, новые логистические маршруты и «мягкую силу» с восточным лицом.

Фото: открытые источники

От минеральной дипломатии к «умным» трансформациям

В условиях геоэкономической турбулентности, когда Китай перегружен фронтами, а Запад увяз в кризисах, Индия делает тонкий, но дальновидный ход: не конфронтацией, а интеграцией. На четвёртой министерской встрече «Центральная Азия – Индия» в Нью-Дели прозвучал сигнал: «Время большого азиатского партнёрства пришло».

В центре — редкоземельные и критические минералы. После форума в сентябре 2024 года Индия усиливает ресурсную дипломатию, стремясь сократить технологическую зависимость от Китая. Если в ХХ веке глобальной валютой была нефть, то в XXI — литий, кобальт, бериллий и редкоземельные элементы (REEs). Центральная Азия, богатая литием, бериллием и ураном, становится важным звеном для «зелёной» экономики будущего:

Кыргызстан — крупнейшие запасы сурьмы в Евразии, месторождения бериллия и редкоземельных металлов в Учкургане и Орто-Токой;
Казахстан — крупнейший в мире производитель урана (40% мирового рынка);
Узбекистан — разведанные месторождения лития и молибдена в Нурабаде и Кызылкуме.

Индия, зависимая от импорта 80% критически важных минералов, стремится диверсифицировать поставки, снизив уязвимость перед Китаем, контролирующим до 60% мирового рынка REEs.

На встрече в Нью-Дели (2024), Индия предложила создать «Региональный альянс по критическим минералам» с участием ЦА. Предложено:

запуск совместных геологоразведочных экспедиций;
создание совместных перерабатывающих заводов (в Узбекистане и Казахстане);
обучение инженерных кадров на базе IIT Delhi и IISc Bangalore.

Показательно: индийская компания KABIL (Khanij Bidesh India Ltd) уже ведёт переговоры о разведке в Узбекистане.

Одновременно Индия предлагает финтех-решения, способные конкурировать с китайской системой UnionPay. UPI и RuPay могут стать не только инструментом расчётов, но и частью технологического суверенитета стран ЦА. В эпоху цифровой зависимости — это едва ли не важнее трубопроводов.

Финансовый суверенитет и цифровая экспансия

Не менее значимо — развитие расчётов в национальных валютах. Индийская платформа UPI (Unified Payments Interface) (аналог китайского WeChat Pay и американского PayPal) уже опробована в Сингапуре и ОАЭ, а теперь направляется в Ташкент, Бишкек и Душанбе. Это не просто финтех — это цифровая независимость от долларовой монополии.

Центральный инструмент — UPI, платформа, обеспечивающая мгновенные транзакции между банками без комиссии.

Индия предлагает ЦА платформы e-health, smart-farming, цифровое образование — технологии, проверенные масштабом полуторамиллиардной нации. И делает это без «долговой ловушки», в отличие от некоторых «инфраструктурных гигантов».

В 2024 году Индия запустила пилотные UPI-платформы в Узбекистане и Кыргызстане, с локальными финтех-стартапами.
На подходе RuPay, индийский аналог Visa/MasterCard, который может заменить западные системы, ограниченные санкциями.

Цель — создать альтернативную доллару и юаню цифровую инфраструктуру. Это не просто технологии. Это «влияние через код», по выражению индийского дипломата Виджая Чаутхаявале.

Чабахар как альтернатива «поясу»

Логистика — ахиллесова пята региона. Индия активно продвигает порт Чабахар и маршрут INSTC, обходящий Пакистан. «Мы хотим быть мостом, а не доминатором», — отметил министр иностранных дел Индии С. Джайшанкар.

Индия развивает альтернативный маршрут через порт Чабахар (Иран) → далее по железной дороге до Афганистана → далее в Центральную Азию. Это часть проекта INSTC (International North-South Transport Corridor), в обход Пакистана и Китая.

В 2024 году Индия и Иран подписали 10-летнее соглашение по развитию порта Чабахар.
Планируется строительство логистического хаба в Узбекистане, соединённого с Ираном через Туркмению.

Это не просто торговля. Это попытка встроить Центральную Азию в многополярную логистическую архитектуру. Однако этот маршрут зависит от стабильности в Афганистане и Иране, где Дели и ЦА объединяют усилия по борьбе с терроризмом и наркотрафиком.

Софт-пауэр и ледники

Цифровые технологии, культурный обмен и зелёная энергетика — новый треугольник индийской «мягкой силы». Через Аюрведу, Болливуд, стипендии и солнечные панели Индия меняет восприятие себя как «технологической цивилизации».

Особое внимание — защите ледников, в том числе в Тянь-Шане и Памире. Дели предлагает объединить усилия в рамках инициативы по сохранению криосферы, ставя акцент на «зеленую дипломатию».

Болливуд всегда был неформальным дипломатом Индии в Азии. Но теперь Индия перешла к «стратегии мягкой силы 2.0»:

Ежегодно более 1500 студентов из ЦА получают индийские гранты по программам ITEC и ICCR.
В Индии лечатся тысячи пациентов из Таджикистана и Кыргызстана. Медицинский туризм — новый «экспорт услуг».
Ведётся программа цифрового образования с платформой SWAYAM (удалённый доступ к IIT, IGNOU, AIIMS).
На климатическом треке Индия предложила запустить Индийско-ЦА инициативу по ледникам, включая мониторинг таяния ледников Тянь-Шаня и Памира.

Инициатива связана с «Международным солнечным альянсом» и является частью концепции «зелёной дипломатии». В Оше и Алматы открыты культурные центры имени Махатмы Ганди, где помимо языка преподаются ИТ-навыки и «цифровую грамотность».

Геополитическая конкуренция: в тени гигантов

Страна	Модель влияния	Примеры
Китай	Экономическая и цифровая экспансия через BRI	Инвестировано> $40 млрд в регион, Huawei строит 5G-сети
Россия	Интеграция через ОДКБ, ЕАЭС и культурную общность	Влияние в сфере безопасности, язык, миграция
США и ЕС	Правозащита, энергетика и soft aid	Инициативы «C5+1», программа «Power Central Asia»
Турция	Тюркский фактор, религия, культура	Организация тюркских государств, ТВ-сериалы, университеты
Индия	Гуманитарные технологии, доверие, финтех	UPI, smart farming, медицина, климат

Индия не конкурирует напрямую, а строит нишевую архитектуру влияния — через тех, кто устал быть между Востоком и Западом.

Препятствия и вызовы

Индия предлагает гуманитарную евразийскую интеграцию, но сталкивается со следующими вызовами:

Отсутствием общей границы с ЦА. География — главный барьер.
Политическая фрагментация региона. Нет единой позиции у стран ЦА по Афганистану, Ирану, Инициативе «Пояс и путь» или России.
Конкуренция с Китаем и Турцией, которые уже присутствуют десятилетиями.
Слабая логистика и нестабильность в Афганистане и Иране.
Экономическая скромность: доля ЦА во внешней торговле Индии — всего 0.3%.

Однако Индия использует «эффект низкой базы» — она может предложить немного, но на понятных, взаимовыгодных условиях.

Тень империи: Британия как куратор «третьей волны» влияния в Центральной Азии

Великобритания — это невидимый, но активный игрок в Центральной Азии, особенно в последние годы. Её подход тонкий, но не менее эффективный: она не строит железные дороги, не предлагает кредиты на миллиарды, но действует через интеллектуальные, юридические и культурные конструкции, а также через влияние на институты, элиты и региональные альянсы. Более того, Британия часто использует платформы Турции и Индии как рычаги мягкого входа.

Великобритания ушла из Индии в 1947 году, но не покинула Центральную Азию — ни ментально, ни стратегически. Сегодня она возвращается через:

Геополитика знаний и юридическая инфраструктура

Оксфорд, Кембридж, LSE (Лондонская школа экономики) — активно работают с молодёжью из Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана.
Более 1000 выпускников из ЦА ежегодно проходят обучение или стажировку в британских институтах.
Юридическая экспансия: британское право используется при создании МФЦА в Астане, при арбитраже в крупных проектах (особенно с участием ОАЭ, Катара и Индии).
Британские эксперты участвуют в разработке антикоррупционного и энергетического законодательства в ряде стран ЦА (например, в Узбекистане с 2021 года работает проект с участием Deloitte UK и Westminster Foundation for Democracy).

Прокси-интеграции: через Турцию и Индию

Турция — платформа «культурного консерватизма» и пантюркизма, в которую Британия аккуратно инвестирует через think tanks, НКО, медиа и политические стипендии.
Индия — цивилизационный партнёр: Британия поддерживает и поощряет проникновение индийских технологий, особенно в контексте цифровизации и ESG-проектов (экология, социальная ответственность, управление).
Через Содружество наций и культурную дипломатию (British Council) Британия создаёт устойчивые мягкие каналы влияния, при этом не вовлекаясь в прямую конкуренцию с Китаем или Россией.

Финансы, консалтинг и разведка

Британские фирмы (Ernst&Young, PwC, Standard Chartered) ведут аудит, реструктуризацию и сопровождение сделок в энергетике, горнодобыче и логистике.
MI6 традиционно имела интерес к региону: сейчас разведывательные интересы фокусируются на Афганистане, Иране и китайской активности в Ферганской долине.

Как отметил сэр Джон Сойерс, бывший глава MI6, в 2023 году:

«Центральная Азия — это не просто буфер. Это зеркало будущего баланса между Востоком и Западом. Британия не покинет этот театр».

Британия не строит альянсы, она встраивается в чужие. Через Индию она заходит в технологии, через Турцию — в идентичность, через ООН и ESG — в климат, через английское право — в инфраструктуру и управление. Это — стратегия «мягкой координации», когда силой служит чужой энтузиазм.

Частные визиты, дипломатия элит и теневые клубы

Визиты чиновников из ЦА в Британию:

С 2021 по 2024 год состоялись не менее 45 официальных и неофициальных визитов чиновников из Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана в Лондон.
Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев в 2023 году провёл частную встречу с представителями британского бизнеса в рамках конференции European Bank for Reconstruction and Development (EBRD) в Лондоне.
Министры экономики, энергетики и иностранных дел Казахстана и Кыргызстана регулярно посещают Великобританию для консультаций и переговоров в рамках инвестиционных форумов и образовательных стипендиальных программ (например, Chevening).

Присутствие британской элиты и семьи Ротшильдов в регионе:

Натан Ротшильд, представитель старейшего инвестиционного семейства, был замечен в Алматы, Астане и Ташкенте с 2020 по 2023 год в контексте интересов к рынку урана, меди и редкоземельных элементов.
Фонд Edmond de Rothschild активно участвует в грин-инвестировании в Узбекистане: с 2023 года обсуждаются проекты по солнечной и ветровой энергетике совместно с Masdar и британским Shell.
Британские аристократы и «бизнес-посланники» типа лорда Мэнсфилда или сэра Ричарда Эванса проводят закрытые встречи с местными элитами в рамках инвестиционных клубов и фонда развития Центральной Азии в Лондоне (CAFCA).

Официальные визиты из Британии в ЦА:

В 2022–2024 годах министр иностранных дел Джеймс Клеверли и министр торговли Найджела Хаддестона посещали Казахстан и Узбекистан с чётким посланием: «Британия заинтересована в диверсификации партнёрств в евразийском пространстве».
В 2023 году британский бизнес-омбудсмен и посол в Узбекистане Тим Торлот заявил:

«Восточная стратегия Британии — это не о контроле, а о партнёрстве и продвижении ценностей свободного рынка и верховенства права».

Вывод: В Центральной Азии Британия действует как элитный консультант, не вмешиваясь напрямую, но направляя — через визиты, фонды, юридические конструкции и интеллектуальные клубы. Это стратегия «невидимого дирижёра», где основной акцент на устойчивом влиянии через институты и элиты, а не через массированное присутствие.

Мнение эксперта

В этом контексте весьма показательным стало мнение доктора Чандана Кумара, доцента Делийского университета, специально для «Азиатского Экспресса»:

Отношения Индии с Центральной Азией переходят в новую фазу. Мы больше не ограничиваемся культурной дипломатией и общей буддийской или торговой историей. Сегодня речь идёт о стратегическом партнёрстве, выстраиваемом на фоне глобального соперничества в Евразии. Индия делает ставку на то, чтобы стать восточноевразийским фактором баланса — и Центральная Азия играет в этом ключевую роль.

Формат «Индия – Центральная Азия» — это вызов Китаю и альтернатива российскому влиянию. Мы больше не ограничиваемся символическими жестами. Сегодня это создание параллельного евразийского трека, где Индия предлагает не контроль, а равноправное сотрудничество.

Я хочу подчеркнуть: для нас Центральная Азия — не просто транзит или буферная зона. Это источник энергетических ресурсов, рынок новых технологий, а главное — ключ к сопряжению с Западной Азией, Россией, Ираном и Европой. Индия предлагает выход к Индийскому океану, участвуя в развитии порта Чабахар и новых коридоров через Афганистан.

Когда премьер-министр Моди говорит о «цивилизационной связи», он имеет в виду и совместную борьбу с терроризмом, и взаимное доверие в вопросах обороны. Поддержка странами ЦА позиции Индии в контексте теракта в Пахалгаме — серьёзный сигнал. Мы движемся к общей архитектуре безопасности.

В 2025 году мы проведём второй саммит «Индия – Центральная Азия», где обсудим не только инфраструктуру, но и цифровые инновации, зелёную энергетику, телемедицину, спутниковые программы, и даже медицинский туризм.

Я бы не стал сбрасывать со счетов роль Великобритании, которая, возможно, ушла формально, но продолжает активно участвовать в процессах региона. Регулярные визиты представителей элит ЦА в Лондон, активность инвестиционных групп, связанных с британскими банками и Ротшильдами, — всё это показывает: Британия использует Индийский трек как мягкий рычаг влияния. Это не конкуренция, а скорее комплементарность.

Центральная Азия — это сердце Евразии. И Индия предлагает этому сердцу не просто дружбу или влияние, а полноценную архитектуру безопасности, связности и совместного развития, свободную от диктата. Именно так создаётся новая многополярность — не через блоки, а через сети.

Таким образом, Индия постепенно становится важнейшим звеном евразийской многополярности. Её сотрудничество с Центральной Азией выходит за рамки символической дипломатии и приобретает прагматичный, системный характер. Страны региона получают не только альтернативу Пекину и Москве, но и важного партнёра в сфере цифровой трансформации, инфраструктурной модернизации и устойчивого развития.

Центральная Азия: не «задний двор», а передовая

Индия больше не смотрит на регион как на «буферную зону». Она хочет быть архитектором новых маршрутов и поставщиком новых смыслов.

Как выразился индийский аналитик Харш Пант: «Центральная Азия — это не поле влияния, это лаборатория будущего геоэкономического мира».

«В XXI веке геополитика — это не только нефть и газ. Это доверие, данные и безопасность», — резюмировал профессор Мехраб Хоссейн из Делийского университета.

ЦА становится ареной, где выигрывают не те, кто громче, а те, кто предлагает реальные решения. И Индия, похоже, готова к этой роли.

Политобозреватель ИА Караван Инфо Э. Акшорков